Лариса Румарчук. Об авторе

   Лариса Ильинична Румарчук (1935) - поэт, переводчик и прозаик поколения шестидесятников. Родилась в Подмосковье, занималась в литературном кружке при Московском доме пионеров. Поступила в Лит-институт в год смерти Сталина. На их курсе учились известные в будущем писатели и поэты , но её голос не затерялся в их мощном хоре, потому что был неповторим. После окончания Литинститута возникла острая необходимость заработка. На руках, кроме маленькой дочери, были мама и бабушка. Но всё, что она пережила, какое-то внутреннее перерождение, позже вошло в творчество.
   Дебютировала в коллективном сборнике стихов «Знакомство» (1963). Стихи и проза публиковались в периодике, альманахе «День поэзии». Первая книга стихов «Дом» вышла в 1966 г. Автор шести поэтических сборников и нескольких книг прозы. Переводила поэзию и прозу с венгерского языка и языков народов СССР. На её стихи писали песни барды и эстрадные композиторы. У Ларисы Румарчук редкий дар - говорить ясно о сложном, парадоксальном, невыразимом. А порой - о таинственном, мистическом, иррациональном. Таковы многие её рассказы из последней книги "Третье око". Председатель и ведущая клуба прозаиков Союза писателей Москвы в ЦДЛ. Автор поэтических сборников «Маленькая птица», «Осеннее купанье», «Воздушные шары моей юности» и других.
    Ряд книг стихов и прозы переведены на английский, словацкий и венгерский языки.

Лариса Румарчук. Вдруг тебя вспоминаю...

Вдруг тебя вспоминаю среди сна, среди ночи,
И, проснувшись, лежу, лежу без сна.
Это голос твой близкий, словно молнии росчерк,
Промелькнул и погас, и погас у окна.
Вот короткий дымок от твоей папиросы,
Вот и тень от руки на стене, на стене.
Я боюсь повернуться,
Чтоб не хрустнула простынь,
Чтобы ты не распался, не растаял во мне.
Скоро утро растопит полночные тени,
Посмеюсь я сама над собой.
А пока это наше с тобою мгновенье.
Хорошо ли тебе, дорогой?
Спи спокойно, родной,
Обо мне не вздыхая,
И тревогой себя не точи, не точи.
Это сны наши, облаком белым взлетая,
Прикасались друг к другу, друг к другу в ночи.

Лариса Румарчук. Перед весной

Что мне делать? Как мне жить на свете?
Люди ходят, смотрят, говорят.
Вижу я, как за окошком дети
Лепят бабу третий день подряд.
Баба тает, тихо оседая,
И косится глазом на зарю.
Я не то все время отвечаю,
Я не так все время говорю.
Я споткнусь о веник у порога,
Я в окно террасы постучу.
Я во сне, - шумит в ушах дорога,
И все время я лечу, лечу.
Как мы быстро, сразу вырастаем!
Как мы все особенного ждем!
Мы, девчонки, выбегаем стаей.
Восемь окон. Деревянный дом.
И плывут кораблики в кадушке,
И куда-то школа отплыла.
Как мы плачем вечером в подушки,
Чтобы мама слышать не могла!
Ясный день не тронут облаками,
В мокрых пятнах от мяча стена.
Мы живем, еще не зная сами,
Что приходит взрослая весна.

Лариса Румарчук. О, как хотела я свободы...

О, как хотела я свободы,
Как ненавистен был мне дом
Когда в те памятные годы
С тобою жили мы вдвоем!
Мне было все в тебе не мило:
Что с лекций ты меня встречал.
Я даже песен не щадила,
Что для меня ты сочинял.
О, как тебя я презирала
За то, что путь у нас один!
За то, что по читальным залам
За мною следом ты ходил!
За то, что поезд слишком редко
Возил нас в дальние края,
За то, что стала тесной клеткой
Любовь и преданность твоя.
Но став отчаянной и смелой,
Себя измучив и тебя,
Я вырвалась.Земля гудела
Далеким поездом трубя.

Лариса Румарчук. Помедли, юность

Помедли, юность!
Ну позволь хоть раз в ночном метро,
где поезда не мчатся,
привстав на цыпочки, поцеловаться,
к колонне белой сладко прислонясь.
Позволь хоть раз вернуться мне туда,
где в марте на расхлябанной дороге
мой силуэт, худой и одинокий,
да поле белое,
да провода...
Позволь глотнуть мне пламень голубой
из твёрдого гранёного стакана.
Позволь,
пока ещё на пользу боль,
переболеть
и выйти в мир без раны.
Закинь меня в густые облака на шатком,
на весёлом самолёте, пока ещё беспечна я,
пока
опасности не чую я в полёте.
Толкни меня на безрассудность ту,
позволь смешать трагедию и шутку.
А после я сама, сама приду
и сдамся в плен
покою и рассудку.

Лариса Румарчук. Осеннее купанье

Последнее осеннее купанье:
ни дачников, ни школьников вокруг.
Свиданье накануне расставанья,
и лето, уходящее из рук.
Песок остывший, и трава сырая,
и полотенце, сползшее с куста.
Но так прозрачна светлая, пустая,
последняя, прощальная вода.
Так льнущая: по икры, по колени,
по пояс - и не страшно ничего.
Закрыв глаза, ты ждёшь прикосновенья,
чтоб через зиму пронести его.
Последнее купанье. Нелюдимо.
Прозрачно. Чисто. Воздух голубой.
Как в памяти прощание с любимым,
сквозь даль годов утратившее боль.

Лариса Румарчук. Если от того комка плоти...

Если от того комка плоти,
который мы называем жизнью,
отсечь сухие ветки скуки,
опухоли болезней,
метастазы тоски,
если срезать все это,
как ненужную бумагу
вокруг контура предмета
(так в детстве,
орудуя ножницами,
высвобождали из плена листа
домик или человечка),
то останется
совсем маленькое зернышко,
похожее на семечко,
затерявшееся
в пыльных складках кармана.

Лариса Румарчук. Мой ангел-хранитель смежил голубиные крылья...

Мой ангел-хранитель смежил голубиные крылья
и голову спрятал от сполохов резкого дня.
От грохота века оглох он, ослеп, обессилел
и крепко уснул, позабыв охранять меня.

Не знаю я слов, что спасли бы меня от обмана,
не знаю путей, помогающих зло обойти.
Послушайте, люди, одна я иду, без охраны:
мой ангел-хранитель уснул у меня на груди.

Всё в мире как прежде: реклам разноцветные спектры,
ночных площадей и строительных кранов размах.
Сквозь атомный век я иду по гудящим проспектам
с усталым младенцем, со спящим ребенком в руках.